Дневник Коли Синицына
— Нет, мы хотели найти пчелиную семью. Нам пчёлы нужны.
— Зачем же вам пчёлы?
Мы стали объяснять, что решили всем звеном сделать улей и разводить пчёл. Павлик увидел, что дедушка перестал сердиться и мирно беседует с нами. Он подбежал к калитке и стал заглядывать в неё, а потом совсем осмелел и подошёл к нам. Мы рассказали, как сделали ловушку для пчёл и повесили в лесу. Дедушка внимательно выслушал нас и сказал:
— Это вы хорошее затеяли дело. Пчеловодство — полезное занятие. Только поймать диких пчёл очень трудно. Да здесь поблизости их и нет. Разве с пчельника у кого слетит рой да попадет в вашу ловушку.
— Что же нам делать? — спросили мы жалобно. Дедушка, видно, сжалился над нами.
— Что ж, — сказал он, — я вам дам на развод пчёлок, раз вы так полюбили это дело. Пчеловоды должны выручать друг друга.
Сердце от радости запрыгало у меня в груди. Я думал, что дедушка сейчас же нам даст пчёл, но он сказал:
— Приходите к концу дня. У меня тут из одного улья должен рой выйти. Вот я и отдам этот рой вам. Только принесите с собой какой-нибудь ящик или коробку, чтобы посадить пчёл.
— Можно мы принесём ловушку? — спросил я.
— Можно. Да не приходите слишком скоро. Часика через три-четыре приходите, когда начнёт спадать жара.
Мы побежали в лес, сняли ловушку с дерева и теперь ждём, когда можно будет идти к дедушке. Делать мне нечего, и я решил написать обо всём подробно, как следует. Всё-таки, когда пишешь, время проходит незаметнее. Мы ещё подождем немного, а потом пойдём обратно к дедушке. Может быть, рой уже вылетел. А сейчас писать больше пока не о чем.
В тот же день вечером
Наконец-то у нас есть пчёлы! Вот какой добрый оказался дедушка! Я думал, что все пчеловоды бывают злые, потому что их часто кусают пчёлы, но этот пчеловод оказался вполне хороший и очень добрый. Он не только обещал нам дать пчёл, но и выполнил своё обещание. Когда мы пришли на пасеку, рой уже сидел в круглой деревянной коробке вроде сита. Сверху коробка была затянута марлей, сквозь которую были видны пчёлы. Батюшки, сколько там было пчёл! Прямо какая-то живая каша из пчёл. Дедушка снял марлю и высыпал пчёл в нашу ловушку, как будто крупу. Мы поскорей закрыли ловушку и уже хотели бежать домой, но дедушка задержал нас и стал учить, как обращаться с пчёлами.
Он сказал, чтоб мы высыпали пчёл в улей прямо на рамки с вощиной и поставили на первое время в улей кормушку с сахарным сиропом, пока пчёлы не запасли для себя мёду. Для того чтобы сделать кормушку, нужно сварить из сахара сироп, налить его в стеклянную банку и завязать горлышко тряпочкой. Потом банку нужно перевернуть вверх дном и поставить в улей на рамки. Сироп будет просачиваться из банки, и пчёлы будут его понемногу сосать сквозь тряпочку. Кроме того, дедушка научил нас сделать из марли сетки, чтоб надевать на голову, когда мы будем открывать улей, и ещё велел нам сделать дымарь, чтоб подкуривать пчёл дымом. Пчёлы боятся дыма. Они прячутся от него в улей и не разлетаются. Дедушка показал нам свой дымарь. Это такая круглая жестянка с носиком, а сбоку гармошка. В жестянку кладут гнилушки и разжигают. Если нажимать на гармошку, из носика идёт дым.
— Пчеловодство — очень интересное занятие, — сказал дедушка. — Кто начнёт заниматься пчеловодством, тот уж на всю жизнь пчёл полюбит и никогда не бросит этого дела.
— Почему? — удивились мы.
— Да так уж, без пчёл ему будет скучно.
Наконец дедушка отпустил нас, и мы отправились в обратный путь. Домой мы вернулись поздно, когда уже начало темнеть. Серёжа понёс ловушку с пчёлами к себе домой. Мы с Павликом забежали на минутку домой, чтоб сказать, что уже вернулись, и тоже побежали к Серёже.
Серёжина мама стала расспрашивать нас, как мы жили на даче. Мы боялись, как бы она не спросила про тётю Полю, потому что не знали, признаваться нам, что мы жили в шалаше, или лучше не признаваться. Серёжа нарочно стал рассказывать про дедушку-пчеловода. Мама слушала, слушала, а потом спрашивает:
— А как там тётя Поля поживает?
Мы увидели, что попались, и не знали, что говорить, но тут раздался стук в дверь. Это пришла мама Павлика и сказала, чтоб он шёл ужинать. Мы облегчённо вздохнули, стали показывать ей пчёл и рассказывать про дедушку-пчеловода. Тут Серёжина мама опять спросила:
— Что же ты ничего не рассказал про тётю Полю? Мы опять растерялись, но тут снова кто-то постучался в дверь. Это пришла за мной моя мама. Мы обрадовались. Стали показывать ей пчёл и рассказывать про дедушку. Моя мама тоже стала спрашивать, как мы жили на даче. Я говорю:
— Хорошо жили. Ничего себе.
— Не надоели там тёте Поле?
— Нет, кажется не надоели, — говорю я, а сам не знаю, правду я говорю или нет.
— А к нам тётя Поля не собирается? — спросила Серёжина мама.
— Нет, — говорит Серёжа, — кажется, не собирается.
— Ничего не говорила про это?
— Нет, не говорила.
Это он, конечно, правду сказал, так как, что могла говорить тётя Поля, раз мы её не видели! Не знаю, до чего дошёл бы этот разговор, но тут опять постучался кто-то. Мы облегчённо вздохнули. Дверь отворилась, и в комнату вошла сама тётя Поля. Мы разинули от удивления рты, да так и остались с открытыми ртами.
— Здравствуйте! — сказала тётя Поля.
— Здравствуйте, — ответила Серёжина мама. — Какими судьбами к нам?
— Да вот из колхоза шла в город машина, я и приехала, — сказала тётя Поля.
Тут началось самое интересное. Тётя Поля протянула Серёже руку:
— Здравствуй, Серёженька! Серёжа покраснел, как варёный рак.
— Здравствуйте, тётя Поля.
— Постойте, как это — здравствуйте? — говорит Серёжина мама. — Разве вы сегодня не виделись?
— Где же мы могли видеться? — удивилась тётя Поля.
— Как — где? В Шишигине.
— Да я уж три дня, как не была в Шишигине. Я в колхозе работала, в Тарасовке.
— А вы где же были? — спросила Серёжина мама.
— Мы — в Шишигине, — говорит Серёжа.
— Так дом-то ведь был закрыт.
— А зачем нам дом? Мы в шалаше жили.
— В каком шалаше?
— Ну, построили из веток шалаш и жили.
— Ах, вот как! Кто же вам разрешил в шалаше жить? Разве вы не могли домой вернуться?
Тут заговорили все сразу — и моя мама, и Павлика, и Серёжина, — и я даже не знаю, что было дальше, потому что моя мама сказала:
— Так вот как ты слушаешься свою мать! Пойдём-ка, голубчик, домой! Я тебе покажу, как жить в шалаше без спросу!
Пришлось мне весь вечер просидеть дома и слушать упрёки. Даже на пчёл не удалось полюбоваться.
11 июня
Вот какая беда случилась сегодня. Утром я зашёл к Павлику, и мы вместе пошли к Серёже. Серёжа ещё спал. Мы разбудили его. Он проснулся нехотя и стал ворчать на нас, потому что ему снился какой-то интересный сон и ему хотелось досмотреть его.
— Ладно, — говорим, — потом досмотришь. Надо вставать да пчёл сажать в улей.
Серёжа говорит:
— Вы пойдите скажите ребятам, что мы уже достали пчёл, а я пока оденусь.
— А где же ловушка? — спрашиваем мы.
— Ловушка там, на балконе. Я её вчера вечером поставил на балкон, чтоб пчёлам не было в комнате душно.
Мы вышли на балкон. Смотрим… Батюшки, что творится! Дверца ловушки открыта, пчёлы из неё вылетают и разлетаются в разные стороны.
— Ах ты чучело! — закричал на Серёжу Павлик. — Спит себе, а тут пчёлы удрали!
Серёжа выскочил на балкон.
— Что же вы смотрите? — закричал он. — Пчёлы разлетаются, а они смотрят!
Он подбежал к ловушке и закрыл поскорей дверцу.
— Чего ты кричишь? — говорит Павлик. — Будто мы виноваты! Ты сам оставил ловушку открытой.
— Как это я вчера не заметил, что дверца открыта? — говорит Серёжа. — Почему же она открылась?
— Разиня! — говорю я.
— А я виноват? Это всё тётя Поля! Мне тут из-за неё головомойка была. Совсем не до пчёл было.
— Ну вот! А теперь там небось ни одной пчелы не осталось, — сказал Павлик. — Наверно, все разлетелись.
— Может быть, хоть немного осталось, — говорит Серёжа. — Надо посмотреть.
Я поскорей открыл крышку ловушки, и мы втроём стали заглядывать в неё. В ловушке оказалось ещё много пчёл. Они начали вылезать вверх. Павлик стал махать на них рукой, чтоб они залезли обратно. Одна пчела вылетела и села мне на руку. Я испугался, уронил крышку и стал трясти рукой, чтоб сбросить пчелу, а она как ужалит меня! Я как заору, как хлопну пчелу рукой и раздавил. Тут остальные пчёлы загудели, начали вылетать из ловушки и жалить нас. Павлик испугался — и бегом в комнату. Серёжа за ним. Одна пчела ужалила меня в шею, другая вцепилась в волосы. Я тоже побежал в комнату и принялся вытаскивать пчелу из волос, но она всё-таки успела меня ужалить в голову. Павлика две пчелы ужалили в шею и одна в губу. Серёжу одна пчела ужалила в нос, а другая в затылок.
Мы побежали на кухню и стали мочить укусы под краном. Боль жгла, как калёным железом. Мы принялись вытаскивать друг у друга пчелиные жала. Возились, возились, насилу вытащили, но боль всё-таки не проходила.
— Это всё ты виноват! — кричал Серёжа на Павлика, — Размахался тут руками! Пчёлы не любят, когда на них руками машут.
— А ты потише кричи! — говорит Павлик. — Разве тебя одного ужалили? Меня тоже небось ужалили, да ещё в губу!
— А меня в нос ужалили. Знаешь, как больно!
— Подумаешь, в нос! Что тебе носом делать? А мне губой разговаривать надо.
— Можешь не разговаривать.
Они надулись и перестали спорить.
Мы долго молча сидели на кухне, мочили в воде платки и прикладывали их к укусам.
— А ловушка открыта! — сказал вдруг Серёжа. Мы побежали в комнату и стали заглядывать на балкон. Ловушка была открыта. Над ней кружилось несколько пчёл, но скоро они улетели прочь. Мы вышли на балкон и заглянули в ловушку. Внутри было пусто.
— Все разлетелись! — сказал Серёжа.
— А может быть, они ещё прилетят обратно? — говорю я.
— Дожидайся! — ответил с досадой Павлик. В это время на улице показались Толя и Юра. Они увидели нас на балконе и закричали:
— Эй! Вы уже вернулись?
— Вернулись.
— С пчёлами или без пчёл?
— С пчёлами.
Они быстро поднялись к нам:
— Где же пчёлы?
— А их уже нет, — говорим. — Улетели.
— Куда улетели?
— Ну, «куда», «куда»! — рассердился Павлик. — Будто они нам сказали куда!
— Чего же ты сердишься? Разве нельзя рассказать спокойно!
Мы стали рассказывать про всё, что случилось: и как достали пчёл у дедушки, и как они улетели.
— Может быть, удастся достать ещё у этого дедушки? — говорит Юра.
— Что ты! — говорим мы. — И просить больше не станем. Он нам дал, а мы уберечь даже не сумели. Не даст он нам больше.
— Что ж делать?
— Подождём. Может быть, прилетят обратно.
Стали мы ждать.
Юра и Толя сидели, сидели, потом им надоело. Они ушли и рассказали всем ребятам о том, что случилось.
Ребята один за другим приходили и расспрашивали нас. Нам даже надоело рассказывать каждому. У Серёжи нос красный, как клюква, и распух на одну сторону. У Павлика раздулась губа так, что он сам на себя не похож. А у меня на голове вскочила шишка, и шея тоже распухла.
Мы прождали до обеда, но ни одна пчела не вернулась обратно.
— Наверно, они улетели к себе домой, на пасеку к дедушке, — сказал Серёжа.
— Скатертью дорожка! — говорит Павлик. — Если бы они и прилетели обратно, я всё равно не стал бы с ними возиться.
— А я, думаешь, стал бы? — говорит Серёжа, — Очень мне нужно, чтоб они меня жалили! Я говорю:
— По-моему, это дело неинтересное: с ними возишься, возишься, а они тебя изжалят и улетят. Тут прибежал Юра и закричал:
— Ребята, идите скорее, будем письмо писать!
— Какое письмо?
— Ну, письмо в пчеловодное хозяйство. Нина Сергеевна узнала адрес. Мы напишем письмо, и нам пришлют пчёл в посылке.
Павлик говорит:
— Можете писать сами: нас пчёлы теперь уже не интересуют
— Почему не интересуют?
— Мы не хотим больше пчёлами заниматься. Мы решили это дело бросить.
— Как так? — говорит Юра. — Мы ведь всем звеном взялись за эту работу, а вы не хотите.
— Ну, мы будем какую-нибудь другую работу делать. Разве только эта работа на свете и есть?
Юра стал уговаривать нас, но мы твёрдо решили:
— Не хотим, вот и всё
Так ему и не удалось уговорить нас. Мы теперь хитрые: будем что угодно делать, а с пчёлами пусть кто-нибудь другой возится.
12 июня
Утром я проснулся и насилу встал с постели.
Шея у меня распухла и болит так, что даже голова не вертится. Если хочется посмотреть в сторону, то приходится поворачиваться всем туловищем. И ещё шишка на голове болит. И рука болит.
Я пошёл к Павлику. Он сидит дома, а на шее у него компресс из ваты. Мы стали с ним вдвоём ругать пчёл за то, что они нас изжалили. Потом пришёл Серёжа с распухшим носом, и мы стали проклинать пчёл втроём. Вдруг прибежал Гриша Якушкин:
— Ребята, пойдемте пчеловодный инвентарь делать.
— Это какой-такой инвентарь?
— Будем делать дымарь и сетки, чтоб не изжалили пчёлы.
— Нас и так не изжалят, — говорим мы, — мы это дело бросили.
Гриша стал уговаривать нас.
— Нет, — сказали мы. — Пчеловодство нам уже надоело. Мы уже попробовали, а теперь вы сами попробуйте.
— Ну что ж, и попробуем,
— И тоже бросите.
— Не бросим. Мы не такие, как вы!
— А вот увидим.
Гриша обиделся и ушёл.
Ну и ладно.
Вот изжалят их пчёлы, тогда перестанут храбриться.
13 июня
Сегодня шея уже не так болит. Головой можно вертеть, только не очень быстро. Если быстро вертеть, то ещё немного болит. У Павлика шея тоже ещё болит.
Приходил Гриша и показывал, какой они сделали дымарь. Напустил полную комнату дыму и ушёл. Подумаешь! Будто мы дыму не видели!
14 июня
Сегодня шея уже совсем не болит. И шишка на голове не болит. Да и шишки никакой нет. Уже прошла шишка, и голова тоже хорошо вертится. Даже махать могу головой. Только зачем мне махать головой? Я ведь не лошадь, чтоб головой махать. Больше ничего интересного не было.
15 июня
Утром мы с Павликом пришли к Серёже и стали играть в шашки. Я выиграл у Серёжи два раза, а у Павлика только раз, а Павлик у меня выиграл три раза, а у Серёжи ни разу, а у меня Серёжа тоже выиграл два раза. Вдруг прибежали Женя и Юра:
— Ребята, идите скорее! Пчёлы приехали!
— Откуда?
— Ну, посылка пришла. Целый ящик, а в нём пчел видимо-невидимо! Так и кишат! И ещё там две рамки с готовыми сотами. Идите скорее, будем пчёл в улей сажать. Очень интересно!
Мы вскочили и хотели бежать.
— А! — обрадовался Юра. — Говорили, что вас пчёлы не интересуют, а теперь самим интересно!
— И ничуточки не интересно, — говорим мы. — Будто мы пчёл не видели!
— Видели, да не таких. Наши пчёлы хорошие!
— Ну и целуйтесь с ними, если такие хорошие!
— И будем целоваться. А вы ещё придёте к нам. Юра и Женя ушли. Я говорю:
— Интересно пойти взглянуть, какие это у них там пчёлы.
— Не надо, — говорит Павлик — Все скажут, что у нас никакой твёрдости нет.
— Почему?
— Потому что теперь ребята подумают, будто мы испугались трудностей и бросили дело, а когда за нас другие добились, мы тоже пришли. Раз мы твёрдо решили бросить, то нужно быть твёрдыми.
— Правильно, — говорит Серёжа. — Мы всем докажем, что у нас есть твёрдость.
Вечером я пошёл домой и стал думать о пчёлах. Всё-таки пчёлы, по-моему, не такие уж плохие. Они честно работают и носят в свой улей мёд. И очень дружно живут. Я ни разу не видел, чтоб две пчелы подрались между собой.
16 июня
С утра мы сидели у Павлика и играли в шашки. Потом мне надоело играть, и я пошёл домой. Дома я опять думал о пчёлах. Почему они жалят: от злости или просто так? По-моему, всё-таки не от злости.
Пчёлы защищаются жалами от своих врагов. Если кто-нибудь нападет на улей, то они его жалят. Они даже медведя изжалят, если он полезет к ним в улей за мёдом.
И правильно сделают. Ведь они для себя запасают мёд, а не для медведей. А людей они жалят, должно быть, по ошибке. Пчёлы ведь не знают, что люди не хотят им сделать зла.
Откуда им это знать!
Хотя люди тоже забирают у пчёл мёд. Но люди ведь забирают не весь мёд. Сколько нужно, столько и забирают, а за это люди заботятся о пчёлах, делают для них ульи, прячут на зиму в хорошие зимовники.
Если бы люди не заботились о пчёлах, то пчёлам было бы гораздо хуже. Жили бы они только в дуплах или в каких-нибудь щелках, а теперь они живут в красивых ульях, и, когда им нечего есть, люди даже подкармливают их сахарным сиропом.
Поэтому пчёлам не нужно обижаться на людей, а людям не нужно обижаться на пчёл, если пчёлы их жалят.
Чтобы пчёлы не жалили, нужно надевать сетки и подкуривать пчёл дымом. Вот и всё будет хорошо!
А мы полезли к пчёлам без сеток, за что и были наказаны.
17 июня
Сегодня Павлик сделал из бумаги голубя и стал пускать по комнате. А Серёжа сделал голубя и пустил его с балкона прямо на улицу. Голубь кувыркался в воздухе, кувыркался и упал прямо посреди мостовой. Мы все трое стали мастерить голубей и пускать с балкона. У меня один голубь перелетел через улицу и упал на крышу дома напротив. А у Серёжи голубь упал на автомобиль, который ехал по улице, и уехал на этом автомобиле. Потом мне стало скучно, и я пошёл домой. Дома на меня почему-то напала тоска. Вот я сижу и хандрю, и ничего делать не хочется.
18 июня
Понравилась сказка? Тогда поделитесь ею с друзьями:
Поставить книжку к себе на полку