Мы на острове Сальткрока
Стина так и подскочила. Порой сбывается самое неожиданное и несбыточное. Она бросилась со всех ног в лавку волоча за собой дедушку. «И к чему такая спешка, — подумал Сёдерман, — ведь ягненок пока что не подыхает». По требованию Стины он купил бутылочку точь в точь такую, как у Музеса, и Стина мечтательно улыбнулась. Ну и разинет же Чёрвен рот от удивления!
Чёрвен как раз кормила Музеса, когда Стина прибежала с полной бутылочкой молока в руках.
— Зачем ты ее притащила? — сердито спросила Чёрвен.
У Музеса была запасная бутылочка, которую Чёрвен давала ему, когда он особенно хотел есть, и Чёрвен подумала, что Стина имела наглость притащить ее, даже не спросив разрешения.
— Музес сыт, — сказала Чёрвен, — молока ему больше не надо.
— А мне то что, — объявила Стина, — у меня своих забот по горло. Чёрвен удивленно подняла брови.
— Каких еще забот?
— Мне надо идти кормить Тутисен, — деловито объявила Стина. Прикусив язычок, Чёрвен задумалась.
— Это еще что за Тутисен? — под конец спросила она.
Но как только Стина ей все объяснила, Чёрвен вместе с подругой помчалась на выгон Вестермана и охотно помогла ей накормить ягненка. Хотя Стине тоже удалось подержать бутылочку.
Тутисен вскоре стал таким же ручным, как Музес, и Стина несколько раз на день ходила кормить его на выгон. Иногда она выпускала Тутисена из загона и водила его прогуляться. Ягненок бежал за ней так же неотступно и преданно, как Музес полз следом за Чёрвен.
— Вот уж, вправду, цирк, — сказал Ниссе Гранквист, выйдя на крыльцо лавки и глядя, как прогуливаются Чёрвен и Стина, а за ними по пятам следуют Музес и Тутисен.
И, наклонившись, потрепал Боцмана.
— А ты как поживаешь? Лежишь тут и горюешь, что нельзя тебе с ними играть?
Однажды, устроившись на крыльце, Стина и Чёрвен кормили своих животных и спорили, кто из них лучше.
— Тюлень — это ведь тюлень, — заявила Чёрвен, и этого Стина не могла отрицать.
— Но ягненок все же милее, — сказала Стина, а затем добавила: — Я думаю и Тутисен и Музес — оба заколдованные принцы.
— Хм м м, — презрительно протянула Чёрвен, — я ведь говорила, что только лягушки бывают заколдованными принцами.
— Верно, ты говорила, верно, — подтвердила Стина.
Они молча сидели и думали. Где уж там обыкновенному ягненку с выгона Вестермана оказаться заколдованным принцем, но Музес, которого нашли в рыбачьей сети, — это прямо как в сказке.
— Я думаю все же, — сказала Стина, — что Музес — сынок морского короля, которого заколдовала злая фея.
— Не а, он — мой маленький сынок, — возразила Чёрвен, прижав к себе Музеса.
Подняв голову, Боцман посмотрел на них. И если правда то, что он мог думать, как человек, то, может, он подумал точь в точь как Пелле: «Пошли прочь вместе со своими заколдованными принцами!»
Неужто Малин не хочет жениться?
«Снова вокруг нашего дома цветут наши яблони, — писала в своем дневнике Малин. — Нежно розовыми цветами заполняют они Столярову усадьбу и тихо роняют свои легкие, как снежинки, лепестки на тропинку, ведущую к нашему колодцу. Наши яблони, наш дом, наш колодец. Как это прекрасно! Нашего здесь нет ничего, но мне нравится об этом мечтать… И мечтать об этом необыкновенно легко. Год назад я еще не видела Столяровой усадьбы, а сейчас мне кажется, будто это мои родной дом. О веселый столяр! Как я люблю тебя за то, что ты построил этот дом, если, конечно, дом этот — дело твоих рук, и за то, что ты посадил вокруг яблони. И за то, что нам здесь можно жить, и за то, что снова — лето. Хотя лето, разумеется, не твоя заслуга».
— Как наши дела, папа? — спросила Малин Мелькера. — Ты и на этот раз отличился и подписал контракт на целый год?
— Пока еще не подписал, — ответил Мелькер. — Я жду самого Матсона, он обещал не сегодня — завтра заглянуть к нам.
В ожидании Матсона Мелькерсоны готовили Столярову усадьбу к лету. Они сгребали лежалую прошлогоднюю листву, выбивали коврики и проветривали подушки и одеяла, скребли пол, мыли окна и вешали чистые занавески. Никлас надраил до блеска плиту, Юхан выкрасил кухонные скамейки в голубой цвет, Мелькер без малейшего кровопролития смастерил книжную полку и уставил ее разными книгами на все вкусы. Над побеленным очагом в общей комнате он развесил картинки, привезенные из города. Малин нарядила пухлую подушку на кухонном диване в новую ситцевую наволочку в красную полоску, Один Пелле расхаживал повсюду без дела и только любовался. Самую некрасивую и негодную мебель составили в сарай, где Пелле оборудовал себе скромную комнатку. Пусть старая мебель знает: она еще на что то годна. И, кроме того, он собирался пережидать в сарае вместе с Йокке дождь.
— Это своего рода творчество, — сказала Малин, оглядевшись в своем по летнему нарядном доме. — Теперь сюда надо принести побольше цветов.
Она притащила из сарая старые кувшины для моченой брусники, принадлежавшие веселой жене столяра, обтерла пыль н поставила в них ветки сирени и цветущих диких яблонь. Потом она отправилась на янсонов выгон, где в буйном изобилии рос ландыш, и набрала полную охапку цветов. На обратном пути она встретила Чёрвен со Стиной. Оживленно болтая, они петляли меж берез. Увидев Малин, девочки смолкли и только любовно и с восхищением смотрели на нее. Ведь это была их Малин, такая хорошенькая с букетом ландышей в руках.
— Как невеста! — сказала Чёрвен.
У Стины загорелись глаза, а в голове мелькнула дорогая ей мысль, которую она уже давно лелеяла.
— Не собираешься ли ты замуж, Малин? Чёрвен расхохоталась во все горло.
— Замуж, это еще что такое?
— Это когда женятся, — неуверенно ответила Стина.
Малин принялась их уверять, что со временем не плохо бы выйти замуж, но пока она еще слишком молода.
Чёрвен уставилась на нее, будто не веря своим ушам.
— Слишком молода! Это ты то! Ты такая старая, что просто с ума сойти!
Малин расхохоталась.
— Сперва надо найти человека, чтобы был по душе, понятно вам? И Чёрвен со Стиной пришлось согласиться, что с подходящими женихами на Сальткроке туговато.
— Но ты бы могла жениться на заколдованном принце, — горячо уговаривала Малин Стина.
— А есть такие? — спросила Малин.
— Их в канавах полным полно, — ответила Стина. — Чёрвен говорит, что все лягушки — заколдованные принцы.
Чёрвен кивнула.
— Только поцелуешь одну, и — бах! — принц уже тут как тут!
— Да, выходит, совсем просто, — согласилась Малин. — Тогда я попробую подыскать себе кого нибудь.
Чёрвен снова кивнула.
— Да а, попробуй… пока не поздно. — И важно добавила: — Я, по крайней мере, женюсь, прежде чем стану старой каргой, которая в тягость себе и другим.
— На заколдованном принце? — спросила Малин.
— Не а, на водопроводчике, — ответила Чёрвен. — Папа говорит, что они, по нынешним временам, чертовски хорошо зарабатывают.
Стина поспешила заверить, что и ей тоже нужен водопроводчик.
— Потому что я хочу все точь в точь как у Чёрвен.
— Да уж, эти два водопроводчика не соскучатся с вами, — заметила Малин, направляясь в Столярову усадьбу. — Встретите заколдованного принца, скажите ему, что я поковыляла домой на своих дряхлых ногах.
И тогда Чёрвен и Стина, взявшись за руки, поскакали вслед за ней меж березками, распевая во все горло: Без башмаков не выйти замуж, Посулила мне их мать, Если только вечерами Я не буду пропадать.
Девочки решили нарвать ландышей точь в точь как Малин, но не успели они приняться за дело, как случилось чудо: они нашли заколдованного принца для Малин. Подумать только, они нашли лягушку! Лягушка с задумчивым видом сидела у края канавы.
— Наверно, сидела и подкарауливала Малин, — сказала Чёрвен, зачарованно глядя на маленькую лягушку, судорожно бившуюся меж ее стиснутых ладошек. — Пошли скорее, найдем Малин, пусть она ее поцелует.
Но Малин куда то исчезла. Девочки добежали с лягушкой до самой Столяровой усадьбы, но когда они пришли туда, дядя Мелькер сказал, что Малин только что ушла к Сёдерману купить салаки.
— Тогда пошли ко мне! — пригласила Стина.
Но и там Малин не оказалось. Она уже купила салаку и ушла.
— Сядем на пристани и подождем, — предложила Чёрвен. — Не придет Малин, пусть пеняет па себя. Эта лягушка начинает мне надоедать.
Но, как выяснилось, лягушке ничуть не меньше надоела Чёрвен, потому что когда Чёрвен чуть чуть приоткрыла ладошки, чтобы Стина взглянула на лягушку, та изловчилась и как можно дальше прыгнула на пристань. Она непременно свалилась бы в воду, если бы Стина не подхватила ее в последний момент на лету.
У причала пришвартовался чей то парусник, но там никого не было видно — ни на борту, ни вообще нигде. Солнце припекало, Чёрвен было жарко и скучно: сиди тут и жди. Надолго у нее терпения не хватило, и она быстро нашла выход из положения.
— Знаешь что, — сказала она, — мы можем и сами поцеловать лягушку, и эх! Принц все равно явится, понимаешь, и тогда мы сведем его к Малин. А там уж пусть сам хоть немножко постарается.
Стине это предложение показалось разумным. Правда, не очень то приятно целовать лягушек, но чего не сделаешь ради Малин. Лягушке же затея с поцелуями пришлась не по вкусу. Она вырывалась, но Чёрвен крепко держала ее в руках. Стина, вздохнув, заморгала.
— Давай! — велела Чёрвен.
И Стина послушалась. Она поцеловала лягушку. Но несчастное животное не желало превращаться в принца.
— Эх ты, давай я! — сказала Чёрвен.
Еще с большим жаром поцеловала она лягушку, но и у нее ничего не вышло. В ее руках по прежнему судорожно билась та же самая лягушка.
— Глупый принц, — в сердцах сказала Чёрвен, — он не хочет превращаться. Убирайся тогда!
Она посадила лягушку на пристань, и та, радуясь своей неожиданной свободе, прыгнула с мостков прямо на парусник. Бах!
Попробуйте ка сказать, что лягушки — не заколдованные принцы.
Бах! И он тут как тут! Точно в сказке. Вынырнув из рубки, он прыгнул на пристань и предстал перед Чёрвен и Стиной с крохотным щенком на руках.
Подумать только, принц! Чёрвен и Стина смотрели на него во все глаза. Одеждой он не походил на принца: на нем была самая обыкновенная куртка, обыкновенный свитер и обыкновенные синие брюки. Но в остальном это был настоящий принц — глаза синие, зубы белые, а волосы, светло золотистые, покрывавшие его голову точно шлем. Да, он был под стать Малин!
— А я думала, что он будет хотя бы с короной на голове, — разочарованно прошептала Стина.
Не сводя глаз с принца, Чёрвен объяснила:
— Он носит ее, видно, только по воскресеньям. Ой, ну и обрадуется Малин!
Чёрвен вдруг вспомнила о Пелле. Он то не обрадуется их затее. Ну и разозлится же он, когда узнает, что они раздобыли принца для его сестренки. Вот тебе на! Прямо на них с холма к пристани несся Пелле, а следом за ним бежала Малин. У Чёрвен мурашки забегали по коже, и она шепнула Стине:
— Ой, что будет!
Они обе вытаращили глаза. Ведь не каждый день увидишь, как Малин встречается с принцем.
Принцу понравилась Малин, это сразу было видно. Он смотрел на нее, как на невиданное чудо. Чёрвен и Стина переглянулись. Они были довольны. Принц даже онемел от восторга. Можно было подумать, что это их заслуга, раз Малин такая милая, и волосы у нее золотые, а платье так ей к лицу.
Но вот принц, кажется, решился что то сказать Малин.
— Сейчас начнет свататься, — шепнула Червем. Но принц был осторожен.
— Я слыхал, что здесь на Сальткроке есть лавка, — сказал он. — Быть может, вы знаете, где?..
Да, Малин знала, где лавка, и как раз она шла туда; если он хочет пойти с ней, она покажет дорогу.
— А я мог бы пока присмотреть за щенком, — предложил Пелле.
Конечно, заколдованные принцы — это дело одно, а вот заколдованный принц с таким славным коричневым щенком — совсем другое дело. С таким принцем еще можно мириться. Кроме того, Пелле не знал, что это был заколдованный принц.
— Он думает, что это обыкновенный парень, — шепнула Чёрвен Стине. — Не скажем ему, что мы натворили.
Им все же казалось, что они чуточку предали Пелле. Чёрвен виновато смотрела на него, но он этого не замечал. Он видел только крохотного коричневого щенка.
— Как его зовут? — живо спросил Пелле.
— Его зовут Юм Юм, — ответил принц, — а меня Петер Мальм. Последние слова предназначались для Малин.
— Петер… вот тебе и раз. Ну и имечко для принца, — прошептала Чёрвен, взяв Стину за руку. — Пойдем за ними, посмотрим, что из этого выйдет!
Принц оставил щенка на попечение Пелле.
— Ты уж позаботься о Юм Юме без меня, — ласково попросил он. Не успел Пелле рта раскрыть, как за него ответила Малин:
— Ручаюсь, он то позаботится!
И Малин ушла со своим принцем. Чёрвен и Стина, хихикая, побежали следом за ними в лавку и там, к своему величайшему удивлению, увидели, что принц покупает у Мэрты полкило кровяной колбасы.
— Неужто принц станет есть кровяную колбасу? — изумленно прошептала Стина.
— Не а, это, наверно, для его поросят в замке, — объяснила Чёрвен.
Они держались все время поближе к Малин, чтобы не пропустить не единого слова. Принц явно не отходил от нее ни на шаг.
Малин и Петер еще долго слонялись возле лавки и без умолку болтали. Петер рассказал, что снял на лето маленький домик у Эстермана на Большом острове, а теперь вот взял напрокат парусник, чтобы покататься по заливу. Еще он сказал, что скоро снова приедет на Сальткроку, потому что здесь отличная лавка.
— Отличная лавка, ха ха ха! — сказала Чёрвен Стине. — И отличная Малин, да?
Наконец Малин заторопилась домой. Ушел и принц. Пятясь назад, чтобы подольше видеть ее, он крикнул, размахивая бумажной сумкой:
— Ну, я поехал со своим провиантом. Но я снова вернусь, лишь только разделаюсь с ним, а на аппетит я не жалуюсь. Встречай меня на причале такая же милая, как сегодня, очень тебя прошу!
— Слыхала? — прошептала Чёрвен. — Вот так принцы и заливают, понимаешь?!
— У нас в колодце прибавилась еще одна лягушка, — рассказывал Пелле сестре, ложась вечером спать. — Я нашел ее на паруснике у Петера, и он велел забрать ее, потому что лягушки не выносят морского плавания. Он знает про это не хуже меня. — Пелле выпрямился в постели и горячо продолжал: — Он любит животных, этот самый Петер, не меньше, чем я. И он — ученый, постоянно возится с животными и знает про них все на свете. Я тоже стану таким, когда вырасту.
Пелле, который раньше никем не хотел стать, неожиданно для себя открыл, что на свете есть настоящая профессия для тех, кто хочет все знать про животных. Казалось, он выбрался из кромешной тьмы на залитый солнцем простор. Потому что Пелле, семи лет от роду, уже опасался за свое будущее. Что станет с ним, когда он вырастет? Чем он будет заниматься? А теперь все прояснилось, и ему стало легче.
— Знаешь, у Петера интересная работа, — объяснял он Малин. — Угадай, что он сделал, например? Он прикрепил маленькие радиопередатчики к тюленям, чтобы узнать, как они ведут себя под водой, куда они плавают и все такое. Здорово… верно? — Внезапно он обхватил руками шею Малин. — О Малин, если бы мне собаку! С Йокке очень интересно, но он все время сидит в своей клетке. Представляешь, был бы у меня щенок, как Юм Юм. Он бы бегал за мной по пятам.
— Я бы тоже хотела, чтобы у тебя была собака, — сказала Малин. — Но пока ничего не поделаешь, и радуйся, что у тебя есть Йокке.
— И Боцман, и Тутисен, и Музес, — добавил Пелле.
Пелле по прежнему считал, что Боцман — самая лучшая собака в мире, и когда он приехал в этот раз на остров, Боцман встретил его радостным лаем. Он тоже считал, что Пелле лучший мальчик в мире, и теперь неотступно повсюду следовал за ним. Иногда к Боцману присоединялся Музес, а иногда еще и Тутисен. Пелле расхаживал, как укротитель зверей, не знающий себе равных, и когда Чёрвен увидела это зрелище, ей стало не по себе. Не потому, что Музес следовал за Пелле, а потому, что за ним ходил и Боцман. Тогда, обхватив шею Боцмана руками, она закружилась вместе с ним, приговаривая:
— Ах ты, песик ты мой паршивенький!
А Боцман смотрел на Чёрвен так, словно думал: «Ах ты, оса ты этакая, ничего мне больше не надо!»
И Боцман тут же отстал от Пелле, чтобы снова бегать следом за Чёрвен. До тех пор, пока не приполз этот Музес и не втиснулся между ними.
Музес уж совсем потерял совесть. Даже Чёрвен казалось порой, что он становится в тягость. Однажды вечером она сглупила, взяв его к себе в кровать, и с тех пор он больше не хотел спать в своем ящике, а только в ногах у Чёрвен. Она спихивала его вниз, но это не помогало, он снова упрямо влезал на кровать, а Чёрвен не менее упрямо снова сталкивала его вниз.
— Всю ночь мы только и делаем, что пихаемся, — жаловалась Чёрвен, а ее мать неодобрительно качала головой и говорила:
— Не надо было брать этого тюленя в наш дом!
Теперь Музесу нравилось плавать в своем пруду, а после того как Юхан, Никлас, Тедди и Фредди обнесли пруд изгородью, Чёрвен могла запирать там Музеса, если ей почему либо хотелось побыть одной, без тюлененка, ползущего за нею следом.
Но Музес по прежнему отнимал у нее массу времени, требуя внимания и любви. А когда она играла и возилась с тюлененком, Боцман уходил прочь и ложился у крыльца лавки. В особенности, если поблизости не было Пелле. В особенности, если Пелле сидел внизу на пристани и играл с Юм Юмом… а это случалось довольно часто.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Понравилась сказка? Тогда поделитесь ею с друзьями:
Поставить книжку к себе на полку