Мы на острове Сальткрока
— И как только люди привязывают свои лодки, — удивился Юхан.
Тедди вскочила, словно ее поразила страшная мысль.
— Да, просто удивительно, — сказала она, внимательно поглядев вокруг. В расселине скалы, куда они втащили лодку, было пусто. Тедди сурово посмотрела на Юхана.
— Поражаюсь, как тебя угораздило так привязать лодку.
Когда они причалили к острову, Юхан сам вызвался пришвартовать лодку, уверяя, что сделает это по всем правилам.
— Ну не странно ли, когда сын как две капли похож на отца, — любила говорить Малин об Юхане. — Странно, но факт.
Далеко от берега в лучах солнца поблескивала их лодка. Фредди взобралась на уступ скалы и оттуда замахала лодке обеими руками.
— До свидания, до свидания, лодочка! Привет Финляндии!
Юхан, красный как рак, сконфуженно поглядывал на товарищей.
— Я во всем виноват, — признался он. — Вы на меня сердитесь, да?
— Ладно, — сказала Тедди, — с кем не бывает.
— А как же мы отсюда выберемся? — растерянно спросил Никлас, пытаясь скрыть свой испуг.
Тедди пожала плечами.
— Придется подождать, пока кто нибудь не проедет мимо на лодке, хотя можно прождать несколько недель.
Ее так и подмывало нагнать на ребят страха.
— За столько времени Боцман околеет с голоду, — с уверенностью сказал Юхан. Он не раз видел, сколько мяса съедала эта собака.
Тут они впервые подумали о Боцмане. Куда он, собственно, девался? Они уже давно его не видели, это они твердо помнили. Фредди крикнула:
— Боцман!
Собака не появилась. Тогда они начали звать ее хором, и испуганные чайки, зашумев крыльями, улетели прочь. Но Боцман все равно не появился.
— Ни собаки, ни лодки, — сказала Тедди. — Ну ка, чего у нас еще нет?
— Еды, — добавил Никлас.
Но тут Фредди победоносно указала на рюкзак, который она спрятала в расщелине скалы.
— Вот здорово! Полный рюкзак бутербродов, да еще треска! Целых семь штук!
— Восемь, — поправил Юхан.
— Не путай, одну мы уже съели, — напомнила Фредди.
— Все равно восемь, — настаивал Юхан. — считая и меня. Крупнее трески в этих северных шхерах нет.
Дети стояли в растерянности. Блеск дня сразу потускнел, и им захотелось домой.
— Кажется… — начала Тедди, и лицо ее еще больше помрачнело. — Кажется, с моря надвигается туман.
Но в тот же миг они услыхали привычное тарахтенье мотора, доносившееся с фьорда, сперва совсем слабое, потом все более явственное.
— Ой, да это моторка Бьёрна, закричала Фредди, и они с Тедди от радости начали прыгать и кричать как дикари.
— Смотрите, Бьёрн тянет на буксире нашу лодку!
— Кто такой Бьёрн? — спросил Никлас. Дети во все глаза смотрели на приближающуюся моторку.
Тедди замахала мотористу. Это был загорелый юноша с приятной внешностью. Его лицо было словно выточено твердым резцом суровой северной природы. С виду он походил на рыбака, да и моторка у него была как у заправских рыбаков.
— Привет, Бьёрн! — закричала Тедди. — Ты явился как по заказу. Это наш учитель, — объяснила она Никласу.
— И вы запросто зовете его Бьёрн? — спросил удивленный Никлас.
— Так его все зовут, — объяснила Тедди. — Мы, поди, с ним старые знакомые.
Моторка замедлила ход и подрулила к скале, где стояли дети.
— Получайте вашу посудину, — закричал Бьёрн, бросая Тедди конец каната, которым был привязан ялик к моторке. — Как это вы так ловко пришвартовываетесь?
Тедди рассмеялась.
— Как придется!
— Оно и видно. Только от последнего способа советую вам отказаться. Навряд ли я снова приеду подбирать ваше барахло.
А потом он наказал:
— Сию минуту плывите домой! Надвигается туман, и если хотите поспеть до него, спешите!
— А ты как же? — спросила Фредди.
— Мне нужно еще заехать на Заячью шхеру, — ответил Бьёрн, — а то я взял бы вас на буксир.
И он снова ушел в море, и тарахтенье мотора со стороны Заячьей шхеры слышалось все слабее и слабее.
Будь с ними Боцман, они могли бы тотчас отправиться домой, и Мелькеру не пришлось бы в тот вечер глотать таблетки, чтобы успокоиться. Но жизнь состоит из мелких и крупных приключений, которые цепляются друг за друга, как усики гороховых стеблей. Обыкновенная щучка может доставить большие неприятности и заставить взрослых мужчин, вроде Мелькера старшего, принимать таблетки.
Правда, щучка была не такая уж маленькая. Это была огромная хищная рыбина килограмма на два весом, и Боцман познакомился с ней во время прогулки по шхере. Знакомство, правда, ограничилось тем, что они, застыв на месте — Боцман на гранитной глыбе на берегу, а щука на отмели фьорда, — не сводили глаз друг с друга в течение целого часа. Никогда раньше собаке не приходилось испытывать холодного взгляда бессмысленных щучьих глаз, никогда в жизни Боцман не видел такого непонятного зверя, и он был не в силах сдвинуться с места. А щука смотрела на него так, будто думала: «Глазей себе, чучело, сколько влезет, меня не напугаешь, и я останусь здесь, пока не надоест».
Вот из за этой щуки были безвозвратно потеряны драгоценные минуты. И прошло немало времени, прежде чем дети с собакой забрались в лодку, сложив туда предварительно треску, сети, рюкзаки и купальные костюмы А туман тем временем надвинулся еще больше. Огромные бесформенные облака тумана клубились над морем, и не успели дети отъехать от шхеры, как их окутала непроницаемая серая мгла, которая захватила их в свои влажные объятия.
— Так бывает только во сне, — сказал Юхан.
— Во всяком случае, такой сон не по мне, — заверил Никлас.
Откуда то издалека до них доносились приглушенные гудки сигнальной сирены, вокруг же царили безмолвие и тишина. Нравилось Никласу или нет, но было пустынно и жутко, точь в точь как бывает в кошмарном сне.
Заблудились в тумане
Дома, над Сальткрокой, по прежнему светило солнце, и Мелькер красил садовую мебель. Малярничать ему ни разу не приходилось с самого детства.
— С тех пор как я однажды нарисовал краской на обоях в гостиной крошечного злого гнома, — жаловался он Малин.
Пришла пора наверстать упущенное.
Теперь легко быть маляром, говорил он дочери. Нынче достаточно ручного малярного пульверизатора. Получается быстро и красиво.
— Ты в этом уверен? — спросила дочь.
С самого начала она предупредила Ниссе Гранквиста: ни в коем случае не продавать Мелькеру тех вещей из своей лавки, к которым Мелькера и близко подпускать нельзя.
— Ни косы, ни топора, ни вертела, — наказала она ему.
— Даже вертела? — удивился Ниссе. — Какой же вред можно при чинить вертелом!
— Попробовали бы пожить с ним под одной крышей девятнадцать лет, тогда не так бы заговорили, — ответила Малин. — Хотя, конечно, вертел можете ему продать, только уж, пожалуйста, позаботьтесь, что бы на полках в лавке не было бы недостатка в пакетах первой помощи и кровоостанавливающих средствах.
Она совсем забыла оговорить малярный пульверизатор, и теперь Мелькер, счастливый как ребенок, поливал краской садовый стул, который, наверно, не красили с той самой поры, когда веселый столяр смастерил его.
Чёрвен отказалась от места служанки после двух долгих часов упорной и безупречной службы. Они втроем — Червен, Пелле и Стина ходили но пятам за дядей Мелькером. Как весело малярничать! Они то и дело вызывалась ему помочь.
— И не приставайте, говорил Мелькер. Это моя игрушка, настал мой черед позабавиться.
— Ты что, дядя Мелькер, маляр? — спросила Чёрвен.
Мелькер выпустил поток краски па стул.
— Нет, почему же, — ответил Мелькер. Но видишь ли, каждый настоящий мужчина должен уметь все делать.
— А ты настоящий? — поинтересовалась Чёрвен.
— Спрашиваешь! — заступился за отца Пелле.
— Это уж точно, — удовлетворенно поддакнул Мелькер. Самый что ни на есть настоящий, с вашего позволения.
В тот же миг подлетела, жужжа, одна из ос, которых Пелле считал своими. Поскольку Мелькера однажды ужалила оса, он тотчас встал в позу фехтовальщика и принялся отбиваться от нее пульверизатором. Как уж там случилось, потом было трудно разобраться. Вообще в его несчастьях никогда ничего нельзя было понять, и для всех они оставались загадками. Малин услышала его крики и подбежала к окну. Мелькер стоял в саду с зажмуренными глазами, а лицо у него было покрыто толстым слоем краски. «Настоящий мужчина» умудрился размалевать себя так, что стал похож па торт со взбитыми сливками.
«Или на Матильду», — подумала Чёрвен и негромко рассмеялась. А Пелле заплакал. Но Мелькеру вовсе не грозила опасность. Он вовремя сообразил зажмуриться и теперь с закрытыми глазами осторожно ковылял на кухню за помощью к Малин. Он шел, растопырив руки и задрав голову как можно выше, чтобы краска не стекала за ворот рубашки и чтобы Малин сразу догадалась, что с ним стряслось на сей раз.
Не пройдя и нескольких шагов, он наткнулся на дерево.
Это была яблоня, которую посадил и заботливо выращивал веселый столяр. Мелькер тоже полюбил это дерево, но тут он испустил такой негодующий вопль, что Малин, уже, казалось бы, привыкшая к бурным, проявлениям его чувств, и та ахнула.
Пелле расплакался еще сильнее, да и Стина всхлипнула. Только Чёрвен, увидев, как покрытое белой краской лицо Мелькера украсили мох и лишайники, словно крошки зеленого миндаля сливочный торт, чуть не подавилась со смеху. Но сочла за лучшее спрятаться за угол дома и там посмеяться вволю, чтобы не причинить лишних страданий дяде Мелькеру.
Немного погодя, когда Малин отмыла лицо Мелькера и протерла ему глаза раствором борной кислоты, он вдруг решил срубить яблоню.
— Здесь и так полно деревьев! — кричал он. — Я сбегаю к Ниссе и куплю топор!
— Нет уж, спасибо, — сказала Малин. — Дай мне хоть минуточку покоя.
Если бы она только знала, как мало покоя будет у них в тот день. Началось с того, что Мелькер вдруг хватился Юхана и Никласа.
— А где ребята? — спросил он Малин.
— В шхерах, ты же знаешь, — ответила Малин. — Хотя им давно пора быть дома.
Услыхав этот разговор, Чёрвен недовольно выпятила губы.
— И я так думаю. Пора бы уж Тедди и Фредди, дурам этаким, вернуться с Боцманом. Но теперь, видно, туман помешает.
Мелькер решил отложить на несколько дней окраску садовой мебели. Он сидел на крыльце и непрерывно мигал. Несмотря на борную кислоту, глаза резало, словно в них попал песок.
— Что это ты болтаешь про туман? — спросил он Чёрвен. — Солнце такое яркое, что глаза слепит.
— Здесь то да, — ответила Чёрвен. — А вон там, за Ясеньковым островом туман густой, как каша.
— Верно, и дедушка мой так говорит, — подтвердила Стина. Мы с дедушкой все знаем, мы слушаем радио.
Прошло примерно часа два, прежде чем Мелькера стала колотить Великая лихорадка, так называла Малин его нервное состояние. С ним такое бывало не раз и теперь тоже случилось, как она и ожидала.
Малин знала своего отца, как человека мужественного. Она, как никто другой, могла судить о его мужестве, так как видела отца в решающие минуты жизни. Хотя некоторым, возможно, этот Мелькер казался слабым и ребячливым, а порой даже смешным. Но это было чисто внешнее. В нем жил совсем другой человек, сильный и бесстрашный, особенно во всем, что касалось его самого.
— Но когда что нибудь угрожает твоим детям, ты теряешь рассудок.
И вот теперь он плакал о Юхане и Никласе. Но, прежде чем совсем потерять голову, он трижды сходил к Ниссе и Мэрте.
— Не то чтобы я беспокоился, — заверял он с робкой улыбкой в свой первый приход.
— Ваши дети привыкли к морю, так что за них я ни капельки не беспокоюсь, — уверял он во второй раз. — Но как там Юхан и Никлас барахтаются в этой каше, — добавил он, показывая на туман, который добрался уже до Сальткроки и не на шутку напугал Мелькера.
— Но и мои девчонки барахтаются вместе с ними в этой самой каше, — попытался успокоить его Ниссе.
Когда запыхавшийся Мелькер в третий раз вбежал в лавку, Ниссе засмеялся и спросил:
— Чем могу сегодня услужить? Есть превосходные вертела. Любой из них легко прошибет палец на ноге, и тогда у тебя появится другая забота.
— Спасибо, не надо вертела, — начал Мелькер со смущенной улыбкой. — Как я уже говорил… не то чтобы я беспокоился, но не пора ли поднять тревогу и уведомить спасательную службу?
— Это еще зачем? — поинтересовался Ниссе.
— Потому что я ужасно беспокоюсь, — ответил Мелькер.
— Нашел причину! — сказал Ниссе. — Да и что спасательная служба увидит в этой кромешной тьме? И вообще, что может случиться с детьми? Туман скоро рассеется, на море полный штиль.
— Да, море спокойное, — согласился Мелькер. — Мне бы вот таким быть…
Вконец расстроенный, он побрел к причалу и, увидев там серые бесформенные клубы тумана, которые волнами накатывались на него с моря, ужаснулся и закричал что было сил.
— Юхан! Никлас! Где вы? Скорей домой!
Ниссе, неотступно следовавший за ним, дружески похлопал его по плечу.
— Милый Мелькер! Если все так близко принимать к сердцу, то в шхерах и жить нельзя. Ведь от того, что ты тут стоишь и гудишь, словно сирена в непогоду, ничто не изменится. Идем ка лучше к Мэрте да выпьем у нее по чашечке кофе с булочками, будет куда как хорошо.
Но Мелькер и слышать по хотел ми о каком кофе с булочками. Он глядел на Ниссе глазами, полными отчаяния.
— А может, они пережидают туман на Рыбьей шхере, как ты думаешь? Может, они сидят сейчас в сарае у Вестермана, им там хорошо, тепло и уютно. Ну, скажи же, что ты так думаешь! — заклинал он Ниссе.
Ниссе подтвердил, что и он так думает. Но как раз в это время из тумана вынырнула, тарахтя, моторка и прижалась к деревянным мосткам. Бьёрн вернулся с Заячьей шхеры и разбил их надежды. На Рыбьей шхере ребят нет, сказал он. Только что он сам заезжал туда и искал их повсюду.
Что то бормоча себе под нос, Мелькер поплелся к дому. Продолжать расспросы он не отважился, боясь, что они заметят, как дрожит его голос.
Но и дома он ни словом не обмолвился с Малин. Она с Пелле сидела в общей комнате. Пелле рисовал, Малин вязала. На стене мерно тикали старинные американские часы, в камине краснели догорающие уголья, в комнате было удивительно спокойно.
Какой чудесной, какой безмятежной была бы жизнь, если бы дети не потерпели крушения на море.
Мелькер опустился на диван и замер. Время от времени он лишь тяжко вздыхал. Малин бросала на него испытующие взгляды. Она хорошо представляла, что с ним творилось, и ждала нового приступа Великой лихорадки. Тогда потребуется ее помощь, а пока она может тихонько сидеть и вязать.
Мелькер никого больше не замечал, ни Малин, ни Пелле. До них ему не было дела. Сейчас он думал только о сыновьях, которые боролись за свою жизнь на море. Он видел их куда отчетливее, чем Малин и Пелле. И всякий раз они вели себя по разному. То лежали на дне лодки, полуживые от голода и холода, и слабыми голосами звали отца. То боролись с волнами, пытаясь из последних сил выбраться на скалистый островок. Они цеплялись ногтями за гранитные уступы и в отчаянии молили отца помочь им. Но вот налетал огромный бурун — и откуда он только брался, когда море такое спокойное! — и уносил их в глубину. Они тонули, и волосы их извивались в воде, словно морские водоросли. О боже! Почему дети не могут остаться навсегда трехлетними, не могут всегда играть в куче песка с лопаткой и ведерком! Тогда бы и родители не знали таких страшных мук!
Он снова и снова тяжело вздыхал, пока наконец не вспомнил о Малин и Пелле и не попытался взять себя в руки.
Он взглянул на рисунок Пелле. На нем была изображена лошадь, морда которой удивительно напоминала лицо старика Сёдермана. При других обстоятельствах Мелькер непременно бы рассмеялся, но теперь он только сказал:
— Рисуешь, мальчуган? А ты, Малин, никак вяжешь?
— Да, Никласу свитер, — ответила Малин.
— Он, конечно, будет рад, — произнес Мелькер, судорожно хватая ртом воздух. Он то знал, что Никлас давно лежит на морском дне и ему больше никогда не понадобится свитер. Никлас, Никлас, его милый мальчик, подумать только, что, когда ему было два года, он вывалился из окна и остался жив. Мелькер уже тогда понял, что такие счастливчики не жильцы на этом свете. «А тут этот Пелле», — вспомнил он внезапно о младшем сыне и бросил на него недовольный взгляд, будто бедняга Пелле был виноват, что морская пучина не поглотила его вместе с братьями.
Но Пелле был на редкость умный ребенок и понимал гораздо больше, чем Мелькер и Малин могли себе представить. Наслушавшись тяжких вздохов отца, он отложил рисование в сторону. Пелле знал, что иногда и взрослые нуждаются в ласке и утешении. Он без лишних слов подошел к Мелькеру и обвил его шею руками.
Тут Мелькер расплакался. Он порывисто прижал к себе Пелле и плакал тихо и горько, отвернув лицо от мальчика, чтобы тот не видел его слез.
— Все обойдется, — успокаивал Пелле отца. — Я сейчас пойду и посмотрю, не рассеялся ли туман.
А туман, наоборот, еще больше сгустился над островом. Пелле подобрал на берегу гальку — маленький коричневый камушек, только совершенно круглый и гладкий, и показал его Чёрвен.
Она тоже бродила в тумане на берегу моря. Ей нравилась такая погода, таящая опасные и неожиданные приключения. Правда, на этот раз она чувствовала себя сиротливо — с ней не было ее Боцмана, который где то запропал в этой беспросветной серой мгле.
— Может, это настоящий волшебный камень, — сказал Пелле. — Зажмешь его в кулак, загадаешь желание, и оно обязательно сбудется.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Понравилась сказка? Тогда поделитесь ею с друзьями:
Поставить книжку к себе на полку