Расмус-бродяга
Оскар, понятно, тоже был не в силах об этом думать. Злость вдруг разом как бы слетела с него. Он стоял опустив руки, огорченный и растерянный.
— Да… Если я сейчас пойду к ленсману, меня посадят, твоя правда. Скажи ему, что это Лиф и Лиандер, он станет хохотать до икоты.
— А еще эта дрянь служанка будет врать…
Оскар кивнул, подтверждая слова Расмуса.
— Точно. А фру Хедберг лежит, не в силах сказать ни словечка в защиту меня. Нет, пойди я сейчас к ленсману, мне тюрьма.
Он схватил Расмуса за руку.
— Пошли отсюда быстрее, пока не поздно!
Оскар пошел быстрым шагом, увлекая за собой мальчика.
— Если уже не поздно, — пробормотал он.
Удрать из здешних мест, где каждый человек готов был искать бродягу с гармошкой, было нелегко.
Но им повезло. Они пробрались задворками, быстро и тихо миновали городскую черту и пошли прочь по мирному и пустынному поселку.
— Мы удираем, как какие-нибудь злодеи и убийцы, — сказал Оскар, когда к нему наконец вернулся дар речи.
Расмус сбавил шаг. Он запыхался до того, что едва мог говорить.
— Оскар, ведь ты невиновный!
— Невинен, как невеста!
— И я тоже.
— Ясное дело.
Оскар оглянулся и бросил сердитый взгляд на городок, красные крыши которого выделялись на фоне летней зелени.
— Ниневия! — воскликнул он. — Хорошо, что мы снова топаем по дороге.
И Расмус согласился с ним от всего сердца. На дороге не было ни воров, ни бандитов, дорога была мирной. На обочинах росли подмаренник и купырь, а на лугах сладко пахло клевером. Солнце скрылось, стояла предгрозовая тишь. По небу уверенно, словно корабли, плыли серые пухлые тучи, а впереди, насколько хватало глаз, извивалась пустынная дорога. У горизонта, там, где земля и облака встречались, дорога уходила в небо.
— Куда мы идем? — спросил Расмус.
— В одно место, где можно будет спрятаться, — ответил Оскар. — Даю слово, такого места ты еще никогда не видал.
Глава 9
Деревня Эдебюн стоит на берегу моря. Пять маленьких дворов ютятся в низине, зажатые серыми скалами и сами такие же серые, как эти скалы. Серый цвет, цвет бедности и седой древности. Когда к вечеру летнее небо темнеет, и море становится серым. Серые и тяжелые от дождя, висят облака над деревней, в которой никто не живет.
Сюда и пришли бродяги. Для того, кто хочет спрятаться, это самое подходящее место. Людей здесь нет, здесь царят лишь пустота, тишина, мрачное запустение.
— Оскар, а куда подевались люди, — спросил Расмус. — Ну, те, что здесь жили?
Оскар сел на камень. Он снял башмаки и носки и растопырил пальцы ног, наслаждаясь вечерней прохладой.
— Они уехали в Америку всем скопом. Много лет тому назад.
— А что, они не хотели здесь больше жить?
— Не хотели. Слишком бедно и убого жилось в этих домишках. Может, и рыбы в море стало мало. И земля не родила на скудных наделах.
Расмус кивнул, это он мог понять.
— Да, худо быть бедным. А купаться здесь здорово, — сказал он и одобрительно посмотрел вниз, на прозрачную, чистую воду. — Поди, в Америке у них таких пляжей нет.
— Ну да! Захотят купаться, так там у них, в Миннесоте, есть озеро с прозрачной водой.
Расмус улыбнулся. «Озеро в Миннесоте с прозрачной водой», как красиво! Ему самому хотелось бы когда-нибудь увидеть это озеро. И другие озера, и горы, и реки, какие есть на земле. Он попытался представить себе этих людей, как они бродили по Америке и искали это чистое озеро в Миннесоте. Может, они вспоминали свое море и скалы и думали, не живет ли кто-нибудь в их серых домишках на берегу.
— Пойду-ка погляжу! — сказал он и побежал к ближайшему дому.
Он хотел посмотреть, не оставили ли там что-нибудь те, кто уехал в Миннесоту.
Расмус заглянул через разбитое окно в убогую маленькую кухню с закопченными балками потолка и увидел перемазанный сажей открытый очаг. Подумать только, как давно варили здесь еду! Ему было жаль эти заброшенные дома, в которых никто не живет. Казалось, будто они ждали, чтобы кто-нибудь поселился в них, развел бы огонь в очаге, поставил кофейник на огонь, сварил бы детям кашу.
Он сбросил с подоконника осколки стекла и влез в дом. На полу лежали сухие листья и разный сор, старые половицы скрипели под его босыми ногами. Он подошел к очагу и заглянул в дымоход. Кто знает, когда здесь в последний раз горел огонь? А когда-то эта хижина была для кого-то родным домом. Вот если бы и сейчас было так и он смог бы поселиться здесь! Но ведь если бы здесь по-прежнему жили люди, он мог бы, как и все бродяги, лишь остановиться у дверей кухни. Тогда у них были бы свои дети, и им был бы ни к чему чужой мальчишка. Но ведь можно же помечтать…
Расмус подбежал к окну.
— Оскар, мы останемся здесь?
— Да, по крайней мере, на одну ночь, — крикнул сидевший на камне Оскар. — Мне что-то не глянется сейчас жить среди людей, осерчал я на них.
Расмусу понравились дома миннесотских стариков. Он бегал по их лестницам, сеням, кухням и маленьким горницам с низкими потолками. Он старательно выбирал дом и под конец остановился на том, который был лучше других защищен от непогоды и меньше всего пострадал от ветра и дождей.
Здесь тоже была маленькая тесная кухонька и низенькая горница, а на ветхий чердак вела крутая лесенка со скрипучими ступеньками. Но все же это был дом, и можно было вообразить, что это твое жилище. Можно было даже вообразить, что Оскар твой отец. И, если хорошенько постараться, можно даже представить себе, будто он вовсе не бродяга, а богатый торговец. Жены торговца здесь, к сожалению, не оказалось, но ведь можно вообразить, что она ненадолго уехала, ну, например, в Миннесоту и скоро вернется в голубой шляпке с перьями на голове и кружевным зонтиком в руке. Она вернется такая красивая и привезет ему и Оскару хорошие подарки. И они, все трое, будут жить вместе, богатые, очень богатые и счастливые.
Но ведь в доме должна быть мебель. Стол и диваны, как у фру Хедберг, ковры и занавески.
Его желание раздобыть мебель было столь сильным, что она должна была бы прямо-таки сама по себе вырасти из пола. Вообразить стол красного дерева и цветастый диван в этой голой комнатушке было не под силу даже Расмусу.
Тут он вспомнил, что в одном месте у дороги есть большая свалка. На свалки люди выбрасывают много всякой всячины. Он решил сбегать туда, посмотреть, нет ли там чего-нибудь подходящего, что может послужить мебелью.
Расмус вернулся с пустым ящиком из-под сахара и двумя ящиками из-под маргарина. Он решил вымыть хорошенько в море ящик и приспособить его вместо стола.
Но сначала нужно было подмести пол. Он наломал веток и, как умел, вымел мусор. Потом внес свой стол, поставив на него букет цветов в бутылке вместо вазы, у стола поместил стулья — ящики из-под маргарина, а занавески и ковер оставалось только вообразить.
Оскар пошел в лес за еловым лапником, чтобы спать на нем, а когда вернулся, Расмус крикнул ему:
— Неси сюда постельное белье!
Воображение у Оскара было небогатое, но все же он догадался, что вошел в нарядную комнату. Стоя у дверей с охапкой еловых веток, он старательно вытер ноги.
— Да, тут надо сначала хорошенько высушить копыта, а уж после входить. Скажи только, где мне постелить пуховые перины — здесь или в гостиной?
— Клади здесь, — ответил Расмус и показал на угол комнаты.
Оскар послушно постелил из лапника постель. Расмус был доволен. Зеленые ветки так украшали комнату, они служили и постелью, и ковром. Комната и в самом деле стала уютной.
— Хорошо, что ты успел навести здесь порядок, — сказал Оскар. — Того и гляди пойдет дождь.
И не успел он это сказать, как в самом деле полил дождь. Он барабанил по треснутым стеклам, стучал по крыше. За окном стемнело. Но Расмусу было хорошо. Когда за окном льет дождь, в доме кажется еще уютнее.
— Может, нам перекусить немного, — несмело предложил он.
Днем они успели торопливо поесть на обочине дороги, но уже успели проголодаться. А раз в комнате есть стол, почему бы не воспользоваться им? У Оскара осталась почти вся еда, которую они купили у Хультмана. Он достал из рюкзака хлеб, масло, сыр, ветчину и колбасу и выложил все это на ящик из-под сахара. Они сидели на ящиках из-под маргарина и ели, прислушиваясь к шуму дождя.
«Никогда не забуду этого, — подумал Расмус. — Никогда не забуду, как хорошо нам было здесь, когда мы ели, а за окном шумел дождь».
Он не смел сказать Оскару, что вообразил себе, будто это их настоящий дом. И уж, понятно, никак не мог признаться, что представил себе, будто Оскар — богатый торговец, а его жена в голубой шляпке с перьями куда-то уехала. Держа в руке бутерброд с колбасой, он мечтательно поглядел на своего приятеля-бродягу и сказал:
— Подумай, Оскар! А что, если бы ты был моим отцом и мы жили бы вместе?
— Хорошо было бы! Отец-бродяга… лучше не придумаешь! Верно? — ответил Оскар и откусил большой кусок хлеба.
Расмус задумался. Конечно, ему хотелось, чтобы его родители были богатые и красивые. Бродяга это, конечно, не Бог знает что. Ах, если бы Оскар был красивым торговцем!
Дождь прекратился так же внезапно, как начал идти. Бродяги наелись досыта и улеглись спать в углу на еловых ветках. Оскар достал кусок одеяла, в который была завернута гармошка, и укрыл им Расмуса, чтобы тот не замерз.
«Мой папа, — подумал Расмус. — Он укрывает меня красным шелковым одеялом. Ведь моя мама в Миннесоте и не может меня укрыть. Она купается там в озере с прозрачной водой и пишет письма домой: „Я скоро вернусь и привезу кучу дорогих подарков. Укрывай Расмуса хорошенько на ночь, бери красное шелковое одеяло. Да, да, я скоро приеду“».
За окном стало совсем темно. С моря подул ветер. Пока шел дождь, ветер затаил дыхание, а теперь подул с новой силой. Волны яростно плескались, ветер трепал и гнул низкорослые березки на берегу. Стены потрескивали, а разбитые стекла стонали и вздыхали. Где-то поблизости без конца хлопала дверь. Оскару это надоело.
— Я вижу, тут не поспишь спокойно!
И Расмусу не нравились эти шорохи и вздохи. Ему было страшно. Вытаращив глаза, он лежал в углу, уставясь в полумрак, словно испуганный зверек.
— Подумать только! А вдруг здесь водятся привидения!.. — шепнул он. — Может, они придут и заберут нас…
Но Оскар и не думал пугаться.
— Когда они заявятся, передавай им от меня привет. Пусть проваливают в море, а не то, мол, Божья кукушка сделает из них винегрет.
Но Расмуса его слова не успокоили.
— Тетя Ольга видела однажды собаку без головы, а из шеи этой собаки вырывался огонь…
Оскар зевнул.
— У этой тети Ольги, видно, тоже башки нет. Нет на свете никаких привидений.
— А вот и есть, — возразил Расмус. — Знаешь, что говорит Петер-Верзила? Мол, если в полночь обежать вокруг церкви двенадцать раз, явится черт и заберет тебя.
— И правильно сделает черт. Чего ради бегать вокруг церкви среди ночи? Надо быть чокнутым. Пусть тогда пеняет на себя.
Оскару не хотелось больше говорить о привидениях. Его клонило ко сну. Расмус тоже был сонный, хотя он успел поспать немного на пригорке в сосновой роще. Он бы с удовольствием заснул, но эти шорохи и вздохи не давали ему спать. Оскар вскоре захрапел, а Расмус лежал в темноте и прислушивался.
И вдруг он услыхал голоса. Да, да, он в самом деле услыхал голоса!
Конечно, старые дома могут вздыхать ночью на ветру. Но тут послышались голоса, стало быть явились привидения. С жалобным стоном Расмус кинулся к Оскару.
— Оскар! Привидения явились! Я слышу их голоса!
Сонный Оскар сел на еловой постели.
— Голоса?.. Какие еще голоса?
Сон слетел с него. Он прислушался. Да, Расмус был прав. Где-то рядом слышались голоса.
— Ну и ну! — прошептал Оскар. — Никак опять придется отправляться к ленсману.
Он подполз к окну, встал на колени и беспокойно уставился в темноту. Расмус тоже припал к окну. От испуга он стал кусать ногти.
— Самое время забрать деньги и смыться, — сказал кто-то, стоявший совсем близко от окна. И голос этот вовсе не походил на голос ленсмана.
— Положись на меня, — ответил другой, и этот голос Расмус узнал.
Голос Хильдинга Лифа Расмус узнал бы из тысячи голосов.
Расмус вцепился в руку Оскара, сжал ее изо всех сил. Лиф и Лиандер были здесь, рядом, стояли у окна. Их он боялся больше, чем привидений и ленсмана.
И тут они вошли в дом! Караул! Вот они уже в кухне. Расмус слышит, как скрипят половицы у них под ногами. Что делают они здесь поздней ночью? Неужто нигде на свете нельзя спрятаться от этих грабителей?
Дверь из красивой комнаты Расмуса в кухню была полуоткрыта, и можно было расслышать каждое их слово.
— Я думаю, ждать дольше опасно, — сказал другой, по имени Лиандер. — Я буду сматывать удочки.
— Ну-ну-ну! — ответил Лиф. — Ни к чему нервничать, так можно все испортить. Не дело сматываться сразу после того, как старуха лишилась ожерелья. Неужели ты не понимаешь? Мы никогда не были в Сандё, ясно тебе? Совесть у нас чиста. Кто станет жить две недели на постоялом дворе в нескольких милях от Сандё, если он замешан в этом деле? Это-то ты соображаешь?
— Неужели не соображаю? Ты твердил мне это по меньшей мере четырнадцать раз. И все же я хочу взять деньги и отвалить, а не то мы тут досидимся со своей чистой совестью, покуда хорошенько не вляпаемся.
— Будет по-моему, — заявил Лиф. — Мы возьмем деньги в субботу утром и спокойно отвалим двухчасовым поездом. Тогда ни один черт не будет соваться со своими дурацкими идеями о пропаже ожерелья и прочего барахла.
Похоже было, что они вынули несколько досок. Потом Лиф тихонько, но с восторгом сказал:
— Сердце радуется при виде такой кучи денег!
На мгновение наступила тишина, потом Лиф добавил:
— Мне думается, ожерелье стоит пять-шесть тысяч, не меньше.
— И все же я охотно избавился бы от него, — ответил Лиандер. — В Сандё все прошло гладко, но это дело с Анной Стиной мне не нравится. Гуляй со своими старыми, завалящими невестами, но делать с бабами дела!.. Этого я не признаю.
— Трусишь? — с презрением спросил Лиф.
— Не то чтобы я трусил… просто не нравится мне все это. Что будет, если старуха очнется?
— Не очнется. Хватит с нее, она уже пожила на этом свете.
— Если… говорю я. Если она очнется и расскажет, что было на самом деле, а ленсман прижмет Анну Стину и заставит эту дуру сказать правду про этого бродягу. А когда он поймет, что про бродягу она наврала, ему понадобятся лишь какие-то пять минут, чтобы выжать из нее всё про нас с тобой. А еще через пять минут ему будет ясно всё и про наши делишки в Сандё.
— Спокойно! — сказал Лиф. — Ты трендел об этом целый день, эту песню я устал слушать. Анна Стина вовсе не чокнутая. К тому же старуха больше не разинет пасть.
Лиандер недовольно хмыкнул.
— И тайник для денег здесь классный, — продолжал Лиф. — Хранить их здесь гораздо лучше, чем зарыть в лесу. Легко найти. И к тому же сюда никто не ходит.
— Если только ты не заглянешь сюда до субботы.
Лиф разозлился.
— Ты что, не доверяешь мне?
Лиандер хихикнул и сухо сказал:
— «Ты что, не доверяешь мне?» — спросил Лис курицу и откусил ей голову. Я доверяю тебе настолько же, насколько ты доверяешь мне, разве непонятно?
Расмус с силой сжал руку Оскара. Больше он был уже не в силах терпеть. Это было ужасно, хотя интересно. Подумать только, есть на свете люди, которые желают другим смерти. И эти ужасные, жестокие грабители сейчас так близко от них, всего в нескольких метрах. Ему захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда. И в то же время хотелось остаться и посмотреть, что же будет, его охватила жажда приключений. Он навострил уши и услышал, как снова стукнули доски, закрывая тайник. Ну, погодите! Посмотрим, что будет, когда они уйдут!
— Ну что, пойдем? — спросил Лиандер.
— Пойдем, — ответил Лиф.
Расмус было вздохнул с облегчением, но тут Лиф сказал вдруг нечто ужасное:
— Я только поищу свою трубку, я ее забыл где-то здесь. По-моему, я положил ее в комнате на окно.
«В комнате» означало, конечно, там, где лежали скорченные в углу Оскар и Расмус. Расмус прижался к Оскару, голова у него кружилась от страха. Он чувствовал, как у Оскара напряглись мускулы рук, и понял, что он готовится драться… Но ведь у грабителей есть револьверы… Видно, для бродяг настал последний час!
Быстрые шаги приближались, дверь распахнулась и свет карманного фонаря забегал по комнате. А посреди комнаты стояла мебель Расмуса. Но луч света быстро пробежал по ящику из-под сахара. Видно, грабителю не показалось странным, что он стоит здесь. Он не вскрикнул, не удивился. А что бы он сделал, если бы увидел Оскара и Расмуса! Они забились в угол и ждали. Мышцы Оскара напряглись еще сильнее. Но тут…
— Да она здесь лежит, твоя трубка, — послышался голос Лиандера из кухни. — На этом окне.
Лиф быстро повернулся. Опасный луч света погас, и грабитель исчез, не заметив лежащих в углу бродяг. Это было просто чудо, потому что даже в самом темном углу не было полной темноты. Быть может, тот, кто ищет маленькую трубку, способен не заметить двух больших бродяг.
— Слепундра! — сказал Расмус, когда грабители ушли.
Он осмелился говорить, лишь когда они исчезли в ветреной ночи.
— Пошли, — сказал Оскар и взял свой карманный фонарь. — Пошли поглядим на этот распрекрасный тайник, который так легко найти. Силы небесные! До чего же это интересно!
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Понравилась сказка? Тогда поделитесь ею с друзьями:
Поставить книжку к себе на полку