Весёлая семейка
— Почему — замучишься? — говорит Мишка. — У нас в доме один человек живёт и держит птиц. У него в клетках разные птицы живут: чижики, канарейки, щеглы и даже скворцы.
— Ну, так у него птицы в клетках сидят. Разве вы станете держать цыплят в клетках?
— Нет, цыплят можно держать просто на кухне. Уж мы подыщем им хорошее место. Только вы дайте нам самых хороших яиц, самых что ни на есть свежих, потому что из плохих яиц цыплята не выведутся.
— Дам, дам, — сказала тётя Наташа. — Уж я знаю, какие вам яйца нужны: такие, что под наседку кладут. У меня недавно занеслись куры, так что яйца будут самые свежие.
Тётя Наташа пошла на кухню и отобрала полтора десятка яиц. Все они были как на подбор: чистенькие, беленькие, без единого пятнышка. Сразу видно, что самые свежие. Она положила яйца в корзинку, которую мы привезли с собой, а сверху накрыла тёплым платком, чтоб они не простудились в дороге.
— Желаю вам успеха! — сказала тётя Наташа. На дворе уже стало темнеть, и мы с Мишкой поспешили обратно на станцию.
Домой мы вернулись в двенадцатом часу ночи. Мама принялась бранить меня за то, что я задержался так поздно. Мишке тоже досталось от его мамы. Но это все ничего! Досаднее всего было то, что в этот день мы уже не могли начать выводить цыплят. Пришлось это дело отложить на завтра.
Начало
На другой день, вернувшись из школы, мы принесли на кухню корзину и уложили яйца в инкубатор. Места оказалось достаточно, даже ещё немного осталось.
Мы накрыли инкубатор крышкой, вставили в отверстие градусник и уже хотели зажечь лампу, но тут Мишка сказал.
— Надо подумать, все ли мы правильно сделали. Может быть, сначала надо нагреть инкубатор, а потом класть в него яйца?
— Вот этого я уж не знаю, — говорю я. — Надо почитать. Наверно, в книге написано.
Мишка взял книгу и стал читать. Читал, читал, потом говорит:
— Ты знаешь: мы чуть не задушили их!
— Кого?
— Яйца. Они, оказывается, живые.
— Что ты! Яйца живые? — удивился я.
— Правда, правда! Вот почитай: «Яйца — это живые существа. Только жизнь незаметна в них. Она как будто дремлет внутри яйца. Но, если яйцо начать нагревать, жизнь пробуждается, и внутри яйца станет развиваться зародыш, который постепенно превращается в маленького птенца. Как и все живые существа, яйца дышат…» Понял? Мы с тобой дышим, и яйца дышат.
— Сказки! — говорю я. — Мы с тобой дышим ртом, а яйца чем дышат? Где у них рот?
— Мы с тобой дышим не ртом, а лёгкими, — говорит Мишка. — Воздух попадает к нам в лёгкие через рот, а яйца дышат прямо через скорлупу. Воздух проходит сквозь скорлупу, и они дышат.
— Ну и пусть себе дышат, — говорю я. — Разве мы не даём им дышать?
— Да как же они могут дышать в коробке? Ведь при дыхании выделяется углекислый газ. Если ты залезешь в коробку и тебя в ней закрыть, то от твоего дыхания в коробке накопится много углекислого газа, и ты задохнёшься.
— Зачем же я полезу в коробку? Очень мне нужно задыхаться! — говорю я.
— Конечно, ты не полезешь… А яйца-то мы куда кладём? В коробку. Вот они и задохнутся в коробке.
— Что же нам делать?
— Надо устроить вентиляцию, — говорит Мишка. — В настоящих инкубаторах всегда делают вентиляцию.
Мы осторожно вынули из коробки все яйца и сложили их в корзину. Потом Мишка принёс сверло и провертел в инкубаторе несколько маленьких дырочек, чтобы углекислый газ мог выходить наружу.
Когда всё было сделано, мы уложили яйца обратно в коробку и снова накрыли крышкой.
— Постой, — говорит Мишка. — Мы ведь так и не узнали, что нужно сделать сначала: нагреть инкубатор или положить яйца.
Он снова принялся читать книжку. Потом говорит:
— Опять у нас чепуха получается. Тут написано, что в инкубаторе должен быть влажный воздух, потому что если воздух будет сухой, то из яиц сквозь скорлупу будет испаряться много жидкости и зародыши могут погибнуть. В инкубатор всегда помещают сосуды с водой. Вода испаряется из сосудов, и воздух становится влажным.
Мы снова вынули из инкубатора яйца и решили поставить в него два стакана с водой. Но стаканы оказались слишком высокими, и крышка не закрывалась. Мы стали искать какую-нибудь другую посуду, но ничего подходящего не было. Тут Мишка вспомнил, что у его младшей сестрёнки Майки есть игрушечная деревянная посуда, и говорит:
— Может быть, взять у Майки чашки от этой посуды?
— Верно! — говорю я. — Тащи!
Мишка разыскал Майкину посуду и взял четыре деревянные чашки. Они оказались подходящими. Мы налили в них воды и поставили в инкубатор — в каждый угол по чашке — и стали укладывать яйца. Но теперь чашки заняли место, и все яйца не помещались. Укладывалось только двенадцать яиц, а три яйца никак не помещались.
— Ну ладно, — говорит Мишка. — Хватит с нас двенадцати цыплят. Куда нам больше? На них корма сколько понадобится.
Тут пришла Майка, увидела в инкубаторе свои чашки и подняла крик.
— Послушай, — говорю я, — мы ведь не навсегда берём. Через двадцать один день отдадим обратно, а за это, если хочешь, подарим тебе три яйца.
— Зачем мне яйца? Они пустые!
— Нет, не пустые. Они с желтком и с белком — все как следует.
— Если б они с цыплятами были!
— Ну, мы подарим тебе одного цыплёнка, когда выведутся.
— А не обманете?
— Нет, не обманем.
Майка согласилась, и мы её выпроводили.
— Теперь иди себе, — говорим, — нам надо заниматься делом. Мы тут и без тебя не разберём, с чего начинать: то ли положить в инкубатор яйца, а потом нагревать, то ли сначала нагреть, а потом положить.
Мишка снова засел за книжку и вычитал, что можно делать и так и так.
— Тогда включай электричество, и приступим к делу, — говорю я.
— Даже как-то приступать страшно, — говорит Мишка. — Включай лучше ты: я несчастливый.
— Почему же это ты такой несчастливый?
— Мне не везёт в жизни. Я за какое дело ни возьмусь, обязательно неудача будет.
— У меня ведь тоже всегда неудачи — говорю я. Мы стали припоминать разные случаи из нашей жизни, и оказалось, что мы оба страшные неудачники.
— Нельзя нам начинать такое дело, — говорит Мишка, — все равно ничего не выйдет.
— Может быть, позвать Майку? — предложил я. Мишка позвал Майку:
— Слушай, Майка, ты счастливая?
— Счастливая.
— У тебя какие-нибудь неудачи были в жизни?
— Не было.
— Вот это хорошо! Видишь в ящике лампочку, которая стоит на книжках?
— Вижу.
— Ну-ка, подойди и поверни выключатель.
Майка подошла к инкубатору и зажгла лампу.
— А теперь что? — спрашивает.
— А теперь уходи и не мешай нам.
Майка обиделась и ушла. Мы поскорее накрыли инкубатор крышкой и стали следить за градусником. Сначала ртуть в градуснике стояла на восемнадцати градусах, потом медленно стала двигаться вверх, добралась до двадцати градусов, полезла немножко быстрей, добралась до двадцати пяти градусов, потом — до тридцати, потом стала двигаться медленнее. За полчаса она поднялась до тридцати шести градусов и застыла на месте. Я подложил под лампу ещё одну книжку, и ртуть снова начала подниматься. Она долезла до тридцати девяти градусов, но не остановилась на месте, а полезла ещё выше.
— Стоп! — говорит Мишка. — Смотри: сорок градусов! Ты слишком толстую книжку подложил.
Я поскорее вынул эту книжку и подложил другую, потоньше.
Ртуть в градуснике постояла на месте и начала опускаться. Опустилась до тридцати девяти градусов и поехала ещё ниже.
— А эта книжка слишком тонкая, — говорит Мишка. — Сейчас я тетрадку принесу.
Он быстро принёс тетрадь и сунул её под лампу. Ртуть стала опять подниматься, дошла до тридцати девяти градусов и остановилась.
Мы не отрываясь смотрели на градусник. Ртуть спокойно стояла на месте.
— Ну вот, — прошептал Мишка, — теперь такая температура должна держаться двадцать один день. Удержим?
— Удержим, — говорю я.
— Смотри, если не удержим, то всё пропало.
— Почему не удержим? Удержим!
Мы сидели возле инкубатора до конца дня. Даже уроки стали делать на кухне. Градусник всё время исправно показывал тридцать девять градусов.
— Хорошо идёт дело! — радовался Мишка. — Если всё будет благополучно, то через двадцать один день у нас будут цыплята. Целых двенадцать штук. Весёлая будет семейка!
Температура падает
Не знаю, как остальные ребята, но я в воскресенье люблю подольше поспать. В школу не нужно идти, спешить некуда. Раз в неделю можно поваляться в постели. Ничего плохого в этом нет, я думаю. Как раз на другой день было воскресенье, но я почему-то проснулся рано. Солнышко ещё не взошло, но на дворе уже было светло. Я решил полежать ещё немного и вдруг вспомнил про инкубатор. Меня как будто подбросило на постели. Я быстро оделся, побежал к Мишке и принялся звонить у двери. Мишка сейчас же отворил дверь и зашипел на меня:
— Тссс! Всех перебудишь! Утро, а он тут трезвонит как угорелый!
— Он был ещё не одет: в нижней рубашке и босиком.
— Но ведь ты уже встал? — говорю я.
— «Встал»! — буркнул Мишка. — Ещё и не ложился.
— Почему?
— Да все вот из-за него, из-за инкубатора.
— А что с ним случилось?
— Да все падает.
— Почему же он падает? Мы ведь его прочно установили.
— Да не инкубатор падает, голова! Температура, говорю, падает.
— А температура почему падает?
— Спроси у неё! Я лёг спать, всё было в порядке, только я долго не мог заснуть. Все лежал и мечтал о цыплятах. Потом думаю: «Дай-ка пойду посмотрю, как там инкубатор работает». Прихожу на кухню, смотрю… Батюшки-матушки — тридцать восемь с половиной градусов! Я поскорей подложил под лампу ещё одну тетрадку. Подождал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов. «Ну, — думаю, — хорошо, что я не заснул, а то погибли бы наши цыплята». Решил посмотреть, что дальше будет. Сижу, значит, жду. Час жду, два жду — температура нормальная. Мне надоело без дела сидеть. Взял книжку и стал читать. Зачитался и забыл про градусник. Вдруг смотрю — снова тридцать восемь с половиной градусов. Опять на полградуса упала! Я скорей ещё одну тетрадку под лампу. Температура опять выровнялась. Вот видишь, сейчас пока держится, а что дальше будет, не знаю.
— Ты теперь ложись спать, а я пока подежурю у инкубатора, — предложил я.
— Куда теперь спать! — говорит Мишка. — Уже на дворе утро.
Он вернулся потихоньку в комнату, принёс свою одежду и принялся одеваться. Надел брюки, рубашку, зашнуровал ботинки, потом лёг на кушетку и захрапел. «Ну, — думаю, — пусть поспит. Человек ведь не может так, чтоб совсем не спать».
Я уселся возле инкубатора и стал следить за градусником.
Потом мне стало скучно, я взял книжку про птицеводство и стал читать, как нужно следить за инкубатором. В книжке говорилось о том, что если яйца будут лежать в инкубаторе неподвижно, то зародыши в них могут прилипнуть внутри к скорлупе. От этого получаются кургузые, кривобокие, недоразвитые цыплята и даже задохлики, то есть совсем дохлые. Для того чтобы зародыши не прилипали внутри к скорлупе, яйца в инкубаторе нужно через каждые три часа переворачивать на другую сторону.
Я поскорее открыл инкубатор и начал переворачивать яйца на другой бок.
Тут Мишка проснулся, увидел, что я открыл инкубатор, и как закричит:
— Ты что там делаешь, а?
Я испугался от неожиданности и чуть не уронил яйцо.
— Ничего, — говорю.
— Как — ничего? Ты зачем инкубатор открыл? Сказано, тебе, что нужно двадцать один день ждать! Может быть, ты думаешь, что цыплята на другой день выведутся?
— Ничего я не думаю… — говорю я и хочу объяснить, что яйца нужно переворачивать через каждые три часа.
Но Мишка ничего слушать не хочет и орёт во всё горло:
— Закрой, говорят! Что за наказание! Уж на минуточку заснуть нельзя! Чуть только заснёшь, так он сейчас же в инкубатор лезет, чтоб посмотреть на яйца!
— Да зачем мне на них смотреть? — говорю я.
Тут Мишка подскочил и закрыл крышку, но я всё же успел перевернуть все яйца. На крик пришли Мишкины папа и мама.
— Что тут за шум? — спрашивают.
— Да вот этот умник открыл инкубатор, — говорит Мишка.
Тут я стал объяснять, что нужно переворачивать яйца, так как могут получиться задохлики.
— Какие задохлики? — кричит Мишка. — Почему у курицы не получаются задохлики?
— Курица всегда переворачивает яйца, когда высиживает цыплят, — сказала Мишкина мама.
— Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая, — говорит Мишка.
— Не такая уж глупая, — ответила мама. Мишка задумался.
— А я ведь и сам видел, как наседка переворачивала яйца! — сказал наконец он. — То-то я думал, зачем она ворочает их своим носом?
Мишкин папа засмеялся.
— Эх, ты! — сказал он. — Разве у курицы нос?
— Ну клюв. Какая разница — нос или клюв?
Температура повышается
Часам к десяти ртуть в градуснике почему-то поднялась на полградуса, так что на этот раз нам пришлось вытащить одну тетрадку и опустить лампу.
— Что за история с этой температурой? — удивлялся Мишка. — Ночью она все опускалась, а теперь почему-то полезла вверх.
До обеда нам ещё раз пришлось опустить лампу, так как температура опять повысилась.
После обеда Мишка прилёг на кушетке и снова заснул. Мне было скучно одному сидеть — я принёс свои альбом для рисования и принялся рисовать Мишку, как он спит на кушетке. Спящих легче всего рисовать, потому что они лежат спокойно и не шевелятся.
Тут к нам пришёл Костя Девяткин. Он увидел, что Мишка спит, и спрашивает:
— Что это у него, сонная болезнь?
— Нет, — говорю, — это он так просто спит. Костя принялся тормошить Мишку за плечо и как закричит:
— Вставать пора!
Мишка вскочил как ошпаренный.
— А? Что? Уже утро? — спрашивает.
— Какое утро? — засмеялся Костя. — Скоро вечер уже. Вставай скорей, пойдём гулять. Посмотри, солнышко светит! Весна! И воробьи поют.
— Нам гулять теперь некогда. У нас дело, — говорит Мишка.
— Какое дело?
— Очень, брат, важное дело.
Мишка подошёл к инкубатору, взглянул на градусник и как закричит на меня:
— А ты что тут сидишь, как коза на базаре? Не видишь, что делается!
Я посмотрел на градусник — опять тридцать девять с половиной градусов!
Мишка поскорее понизил лампу.
— Если б я не проснулся, ты, наверно, до сорока бы догнал! — продолжал кричать он.
— Я же не виноват, что ты спишь всё время.
— А я виноват, что я ночью не спал?
— Ну и я, — говорю, — не виноват. Костя увидел инкубатор и спрашивает:
— Что это вы, опять паровую машину делаете?
— Что ты! Разве паровая машина такая?
— А что это?
— Угадай.
— Гм… — сказал Костя и почесал затылок. — Наверно, паровая турбина.
— Нет, не угадал.
— Ну, тогда какой-нибудь реактивный двигатель. Мы с Мишкой рассмеялись:
— Сто лет будешь гадать — не догадаешься!
— Что же это такое?
— Инкубатор.
— Ах, инкубатор! Вот оно что! А что он делает, этот инкубатор?
— Как — что? — удивился Мишка. — Цыплят выводит.
— А, понимаю, понимаю! Из чего же он их выводит?
— «Из чего»! — фыркнул презрительно Мишка. — Из яиц, конечно. Из чего же ещё?
— Ах, из яиц! Ну конечно! Он вместо курицы их высиживает. Это я знаю, только я думал, что он не инкубатор, а индюкатор или курбюратор — забыл, как называется. Он, значит, называется инкубатор… А где же яйца?
— Яйца вот здесь, в коробке.
— А ну покажи.
— Ну, уж если каждому показывать, то наверняка никаких цыплят не получится! Подожди, когда наступит время переворачивать яйца, тогда и увидишь.
— Когда же вы будете переворачивать?
Мы с Мишкой стали высчитывать, и оказалось, что яйца нужно будет переворачивать в восемь часов вечера.
Костя остался ждать. Мишка принёс шахматы, и мы стали играть. Только если сказать по правде, то играть втроём в шахматы — это самое последнее дело, потому что играть могут только двое, а третий сидит и подсказывает то одному, то другому. Из этого никогда ничего хорошего не получается. Если ты выиграешь, то тебе говорят, что ты выиграл потому, что тебе помогали. А если проиграешь, то над тобой смеются и говорят, что ты проиграл, несмотря на то что тебе подсказывали. Нет, лучше всего играть в шахматы вдвоём, когда никто не мешает.
Наконец пробило восемь часов. Мишка открыл инкубатор и стал переворачивать яйца. Костя сосчитал их и говорит:
— Одиннадцать яиц. Значит, одиннадцать цыплят будет?
— Как — одиннадцать? — удивился Мишка. — Ведь было двенадцать! Неужели одно яйцо кто-то стащил? Что за наказанье! Не успеешь заснуть, как яйцо стащат!.. А ты что тут смотрел? — набросился он на меня.
— Да я, — говорю, — никуда не уходил. Надо пересчитать: может, Костя просто ошибся.
Мишка принялся пересчитывать яйца, и у него получилось тринадцать.
— Ну вот! — заворчал он. — Теперь даже лишнее одно оказалось. Кто его сюда сунул?
Тогда я сосчитал яйца, и получилось ровно двенадцать.
— Эх вы, — говорю, — арифмометры! Двенадцать яиц сосчитать не могут!
— Постойте, — говорит Мишка. — Совсем вы меня запутали! Я одно яйцо не перевернул, только не помню какое.
Он задумался, а тут прибежала Майка, высмотрела в инкубаторе самое большое яйцо и говорит:
— Вот из этого вот яйца когда выведется цыплёнок, мой будет.
Мишка рассердился и вытолкал её за дверь:
— Если ты ещё хоть раз придёшь мешать нам, никакого цыплёнка не получишь! Майка расхныкалась:
— Там мои чашечки стоят! Я имею право смотреть!
Понравилась сказка? Тогда поделитесь ею с друзьями:
Поставить книжку к себе на полку